Юридические лица как субъекты прав, закрепленных в Европейской
Конвенции о защите прав человека
30 марта 1998 г. был подписан Федеральный закон о ратификации Российской
Федерацией Европейской Конвенции о защите прав человека 1950 г.
Тем самым Россия признала обязательную юрисдикцию Европейского Суда
по правам человека.
В связи с этим физическим и юридическим лицам, находящимся в пределах
юрисдикции Российской Федерации, была предоставлена дополнительная
возможность по защите своих прав. Кроме того Европейская Конвенция
о защите прав человека и основных свобод наделяет их правом непосредственного
обращения в Европейский Суд по правам человека, что также соответствует
п.3 ст.46 Конституции РФ, в которой говорится о праве каждого в
соответствии с международными договорами РФ обращаться в международные
органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся
внутригосударственные средства защиты.
Согласно ст.13 Европейской Конвенции, каждый человек, чьи права
и свободы нарушены, располагает эффективными средствами правовой
защиты перед государственными органами, даже если такое нарушение
было совершено лицами, действовавшими в официальном качестве. Тем
самым Европейская Конвенция укрепляет процессуальные права личности:
цитируемая статья дает право подавать жалобы в соответствующие национальные
инстанции и в Европейский Суд на действия исполнительной власти,
ее органов и должностных лиц*(1).
Юрисдикция Европейского Суда распространяется на все права и свободы,
закрепленные в Европейской Конвенции. Европейский Суд весьма расширительно
толкует эти права и свободы человека, не допуская при этом каких-либо
изъятий этих прав со стороны государств - членов Совета Европы*(2).
Такие понятия, как "неправительственная организация",
"право собственности", "суд", "имущество"
и др. толкуются Европейским Судом значительно шире, чем национальным
законодательством, в том числе российским.
Санкция, которой снабжены материально-правовые нормы Европейской
Конвенции, - это налагаемая Европейским Судом на государство-ответчик
в случае признания факта нарушения права заявителя обязанность возместить
причиненный материальный и моральный ущерб в размерах, определенных
в решении Европейского Суда.
Комитет Министров Совета Европы контролирует исполнение решения
Европейского Суда государством-участником, т.е. выплату этим государством
присужденной заявителю денежной компенсации.
Применение указанной санкции способно повлечь за собой заметную
корректировку национального законодательства и судебной практики
государства-ответчика, особенно когда речь идет о типичных, многократно
повторяющихся нарушениях, что грозит государству ощутимыми финансовыми
потерями.
К примеру, в своем постановлении от 27 июня 2000 г. по делу о проверке
конституционности положений ч.1 ст.47 и ч.2 ст.51 УПК РСФСР в связи
с жалобами г-на В.И. Маслова*(3) Конституционный Суд РФ, сославшись
на ряд решений Европейского Суда, воспринял не только содержащиеся
там конкретные правовые позиции, но и общий подход. Суть его в том,
что для определения прав обвиняемого и подозреваемого значительным
является не формальное признание лица таковым на основании процессуальных
актов органов дознания, следствия и прокуратуры (предъявление обвинения
либо объявление протокола задержания или постановления о применении
меры пресечения в виде заключении под стражу), а фактическое положение
лица, в отношении которого осуществляется публичное уголовное преследование,
когда уполномоченными органами власти предприняты меры, реально
ограничивающие его свободу и личную неприкосновенность, в том числе
свободу передвижения (удержание официальными властями, принудительный
привод или доставление в органы дознания и, следовательно, содержание
в изоляции без каких-либо контактов и т.п.). В противном случае,
отметил Конституционный Суд РФ, реализация права на защиту и права
пользоваться помощью адвоката (защитника) ставится в зависимость
от усмотрения этих органов, что открывает возможность для недопустимых
произвольных властных действий в отношении лица, чьи конституционные
права и свободы ограничиваются.
Использовав для обоснования своего решения ссылки на позиции Европейского
Суда по правам человека, Конституционный Суд РФ подал пример судам
общей юрисдикции.
За последние несколько лет количество обращений в Европейский Суд
от юридических лиц значительно возросло. Подавляющее число жалоб
связано с предполагаемыми нарушениями имущественных прав юридических
лиц. Об актуальности вопроса свидетельствует, в частности, появление
термина "коммерциализация прав человека" и то внимание,
которое уделяется исследованию этого факта.
Так, например, журнал Interights Bulletin отмечает, что Европейский
Суд по правам человека всегда рассматривал Европейскую Конвенцию
как "живой инструмент", способный адаптироваться к изменяющимся
потребностям общества. В настоящий момент Европейская Конвенция
в состоянии обеспечивать защиту прав, нарушения которых лежат не
только в плоскости уголовного производства, но и в области коммерческой
деятельности. В статье делается особый акцент на том, что юристы,
адвокаты, предприниматели, совершая сделки, заключая договоры, осуществляя
иные действия, должны знать, что Европейская Конвенция может быть
использована ими в целях защиты их прав в случае их нарушения.
В настоящее время возможность обращения в Европейский Суд по правам
человека все чаще рассматривается юридическими лицами как эффективная
обеспечительная мера во взаимоотношениях с государством.
Анализ российской правоприменительной практики убедительно доказывает,
что отечественные компании сталкиваются с многочисленными бюрократическими
преградами, сомнительными с точки зрения закона действиями должностных
лиц, государственных органов (например, в лице налоговых инспекций),
т.е. с основаниями для подачи жалобы в Европейский Суд.
Исключая вышеперечисленное, особый интерес к юридическим лицам как
субъектам прав, закрепленных в Европейской Конвенции о защите прав
человека и основных свобод, вызван тем, что до недавнего времени
в официальном переводе на русский язык текста ст.1 Европейской Конвенции
существовала неточность, которая позволяла вывести российские юридические
лица из числа субъектов обращения в Европейский Суд. В официальном
тексте перевода, опубликованного в N 20 "Собрания законодательства
Российской Федерации" за 1998 г., говорится о том, что "Высокие
Договаривающиеся Стороны обеспечивают каждому человеку, находящемуся
под их юрисдикцией, права и свободы, определенные в разделе 1 настоящей
Конвенции". Словосочетание "каждому человеку" со
всей очевидностью означает, что речь идет только о физических лицах.
В официальном тексте, опубликованном в N 2 "Собрания законодательства
Российской Федерации" за 2001 г., в связи с изменениями, внесенными
на основании Протокола N 11 к Европейской Конвенции, после слов
"обеспечивают каждому" определяющее слово "человеку"
было опущено. Очевидно, что различия русскоязычных текстов связаны
с уточнением перевода, а не с изменением текста Европейской Конвенции,
где в ст.1 используются термины "personality" (в английском
варианте) и "personne" (во французском варианте), каждый
из которых охватывает как физические, так и юридические лица*(4).
Характеристика юридических лиц как субъектов прав, закрепленных
в Европейской Конвенции о защите прав человека, построена на последовательном
анализе следующих составляющих:
1. Раскрывается содержание понятия "юридическое лицо"
в смысле Европейской Конвенции, поскольку оно имеет автономное значение,
не связанное с толкованием этого термина национальным законодателем
государства - участника Совета Европы.
2. Принято выделять следующую группу прав, в связи с предполагаемым
нарушением которых обращаются в Европейский Суд юридические лица.
Это ст.6 Европейской Конвенции (право на справедливое судебное разбирательство),
ст.8 Европейской Конвенции (уважение частной и семейной жизни в
части экологических прав), ст.1 Протокола N 1 к Европейской Конвенции
(защита права собственности), ст.10 Европейской Конвенции (свобода
выражения мнения)*(5). Особый интерес представляют нарушения п.1
ст.6 Европейской Конвенции и ст.1 Протокола N 1 к Европейской Конвенции,
поскольку они, как правило, выступают в одной связке и встречаются
в практике Европейского Суда наиболее часто.
В связи с этим раскрывается объект защиты каждого из указанных положений
Европейской Конвенции, а также анализируется практика Европейского
Суда в части нарушений положений соответственно п.1 ст.6 Европейской
Конвенции и ст.1 Протокола N 1 к Европейской Конвенции.
1. Статья 34 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных
свобод гласит: "Суд может принимать жалобы от любого физического
лица, любой неправительственной организации или любой группы частных
лиц, которые утверждают, что явились жертвами нарушения одной из
Высоких Договаривающихся Сторон их прав, признанных в настоящей
Конвенции или в Протоколах к ней..."
Термин "неправительственные организации", по Европейской
Конвенции, имеет мало общего с одноименным понятием в международном
праве. Основной критерий в данном случае - это отсутствие у организации
функций органа государственной власти или права действовать от его
имени. Поэтому к неправительственным организациям, по ст.34 Европейской
Конвенции, не относятся местные органы власти или другие автономные
или полуавтономные государственные органы, т.е. учреждения и институты
публичного права. Важно отметить, что Европейский Суд сам устанавливает
статус конкретного заявителя как неправительственной организации,
не принимая безоговорочно утверждение государства-ответчика относительно
статуса образования как субъекта публичного права*(6).
К неправительственным организациям, по Европейской Конвенции, относятся
общественные организации в собственном смысле слова и иные юридические
лица частного права. Например, в Европейский Суд обращались профсоюзы
(Национальный профсоюз полиции Бельгии против Бельгии), иные профессиональные
организации (Платформа "Врачи за жизнь" против Австрии),
средства массовой информации ("Санди таймс" против Соединенного
Королевства), политические партии (Объединенная коммунистическая
партия Турции против Турции), религиозные организации (Святые монастыри
против Греции), коммерческие товарищества ("Прессос Компания
Навьера А.О." и др. против Бельгии) и т.д.
Юридическое лицо может обращаться в Европейский Суд только в связи
с нарушением прав самого юридического лица, но не отдельных его
членов. В деле "Агротексим" против Греции заявители -
акционеры пивоваренного предприятия в Афинах ссылались на нарушение
ст.1 Протокола N 1 к Европейской Конвенции на основании того, что
вмешательство в право пивоваренного предприятия связано со снижением
стоимости его акций, а следовательно, стоимости совокупного участия
акционеров. Европейский Суд определил, что акционеры компании по
общему правилу не вправе предъявлять требования, связанные с ущербом,
причиненным самой компании*(7), поскольку игнорирование статуса
компании как юридического лица оправданно только в том случае, когда
сама компания не может заявить правопритязания через органы, учрежденные
на основании устава корпорации, или в случае ликвидации компании
через ее ликвидаторов.
В случае если два или более юридических лиц обращаются в Европейский
Суд, подавая единую жалобу, каждое из них должно доказать факт нарушения
права, закрепленного в Европейской Конвенции, именно в отношении
него, так как Европейский Суд по правам человека, рассматривая дело,
выносит решение в отношении каждого отдельного заявителя. Бремя
доказывания материального и/или морального вреда лежит на заявителе.
Особо хотелось бы подчеркнуть, что ответчиком по индивидуальной
жалобе не может быть государство, не являющееся участником Европейской
Конвенции, а также какая-либо региональная организация европейских
государств, например Европейский Союз, даже если все ее члены являются
участниками Европейской Конвенции. При этом, отвечая за действия
властных структур и органов, государство-участник, как правило,
не несет по Европейской Конвенции ответственности за действия каких
бы то ни было негосударственных организаций*(8).
Объявив неприемлемой жалобу российской гражданки Л. Тумилович о
нарушении ее прав акционерным обществом "Сатурн", Европейский
Суд указал, что "может получать жалобы, касающиеся действий
самого государства или вопросов, за которые государство по Конвенции
может быть признано ответственным. Физическое лицо не может подать
жалобу на действия частного лица или компании".
2. Юридические лица как субъекты прав, закрепленных в Европейской
Конвенции о защите прав человека и основных свобод, объективно не
могут быть носителями некоторых из них. Это касается таких прав,
как право не быть подвергнутым пыткам, бесчеловечному или унижающему
достоинство обращению или наказанию (ст.3 Европейской Конвенции),
право на уважение семейной жизни (ст.8 Европейской Конвенции), право
на вступление в брак (ст.12 Европейской Конвенции). Кроме того,
с точки зрения российского уголовного законодательства юридические
лица не являются субъектами преступления; следовательно, круг прав,
на нарушение которых может жаловаться российская компания в Европейский
Суд по правам человека ограничен.
Как правило, юридические лица обращаются в Европейский Суд в связи
с предполагаемым нарушением их имущественных прав, ссылаясь на права,
закрепляемые в п.1 ст.6 Европейской Конвенции (право на справедливое
судебное разбирательство) и ст.1 Протокола N 1 к Европейской Конвенции
(право беспрепятственно пользоваться своим имуществом).
а) Пункт 1 ст.6 Европейской Конвенции гласит:
"Каждый имеет право при определении его гражданских прав и
обязанностей или при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявленного
ему, на справедливое публичное разбирательство дела в разумный срок
независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона".
Статья 6 Европейской Конвенции охватывает две группы споров, возникающих,
с одной стороны, между частными лицами, а с другой - между частным
лицом и государством.
Для юридических лиц решающее значение имеют слова "при определении
его гражданских прав и обязанностей".
Словосочетание "гражданские права и обязанности", Европейской
Конвенции, не соответствуют аналогичным понятиям в праве государств-членов
Совета Европы, однако его содержание не раскрывается Европейской
Конвенцией.
Контуры этих понятий стремится очертить судебная практика Европейского
Суда. Она выглядит следующим образом.
Пункт 1 ст.6 Европейской Конвенции применим к спорам, касающимся
прав, которые, как минимум, признаются и охраняются внутренним законодательством
государства независимо от того, защищаются ли они, кроме этого,
Европейской Конвенцией.
В настоящее время понятие "гражданские права и обязанности"
охватывает практически любой имущественный иск, основанный на предполагаемом
нарушении имущественных прав. Не имеет значения то, в соответствии
с каким законом (гражданским, административным, торговым и т.д.)
должен быть разрешен спор, и то, какой орган компетентен его рассматривать
(суды общего права, административные органы и т.е.)*(9). Процедура,
основанная на этой норме, распространяется на любой процесс, даже
если он ведется в конституционном суде, при условии, что его исход
является определяющим для гражданских прав и обязанностей сторон*(10).
Европейский Суд сформировал три общих принципа (условия) применения
п.1 ст.6 Европейской Конвенции:
- реальная и серьезная попытка оспорить некоторые права или обязанности,
в отношении которых можно с определенным основанием утверждать,
что они признаются внутренним законодательством;
- при исходе спора должны быть прямо определены эти права и обязанности;
- эти права или обязанности должны иметь гражданский характер*(11).
Речь о нарушении гражданских прав и обязанностей может идти только
тогда, когда государственный орган действовал в нарушение закона.
Статья 6 Европейской Конвенции не будет нарушена в том случае, если
заявитель обжалует решение государственного органа, например отказ
в выдаче разрешения на строительство или лицензии, что может нанести
ущерб его правам и интересам, если такое решение было принято в
соответствии с правилами и в рамках, предоставленных этому органу
полномочий*(12).
Не являются правом "гражданского характера" налоговые
споры. Хотя в них имеется имущественный аспект, они не входят в
сферу действия ст.6 Европейской Конвенции. Европейский Суд посчитал,
что вопросы налогообложения относятся к самой сути прерогатив государственной
власти и публично-правовой характер связи налогоплательщика с государством
является доминирующим. Споры о политических правах, например о праве
участия в работе законодательного органа или местного органа власти*(13);
область законодательства об иммиграции*(14).
С момента, когда спор затрагивает гражданские права в смысле Европейской
Конвенции, участник спора приобретает право требовать соответствия
судебного разбирательства предписаниям ст.6 Европейской Конвенции.,
т.е. его справедливости, публичности, независимости, беспристрастности,
соблюдения разумного срока и соответствия закону. Первое право,
которое признает судебная практика в этой связи - право на суд.
Право на суд понимается не как формальная возможность обратиться
в суд, но как реальная возможность оспорить действия, являющиеся
вмешательством в его права*(15).
Примером нарушения права на суд может быть отказ принять к производству
иск или иную жалобу под предлогом отсутствия соответствующего закона
или его неполноты.
Данное право, однако, не является абсолютным, так как возможны ограничения
вроде отказа от рассмотрения дела в суде, предусмотренного, например,
арбитражной оговоркой в договоре.
Примерами применения положений п.1 ст.6 Европейской Конвенции могут
служить: споры относительно различных административных решений,
затрагивающих право собственности, к которым относятся: процедура
административного утверждения договора купли-продажи земли*(16);
процедура по планам сельскохозяйственного передела*(17); процедура
относительно экспроприации*(18) и разрешения на застройку земельного
участка*(19); различные случаи разбирательства по вопросам возмещения
убытков*(20); аннулирование лицензии*(21); право на уважение чести
и репутации*(22) и др.
Пункт 1 ст.6 Европейской Конвенции устанавливает следующие критерии,
которым должно соответствовать судебное разбирательство:
- справедливость судебного разбирательства. Требование справедливости
применимо ко всему судебному разбирательству и не ограничивается
слушанием дела с участием сторон. Принципиальной составляющей понятия
"справедливость" является соблюдение принципа равных средств
или равных исходных условий, т.е. принцип равенства между сторонами
в процессуальном плане*(23). Принцип равенства призван воспрепятствовать
преобладанию одной из сторон в процессе, преимуществу одной стороны
перед другой. В области гражданского права, т.е. в спорах, где сталкиваются
частные интересы, равенство подразумевает обязанность предоставить
каждой стороне разумную возможность изложить свою позицию по делу,
включая доказательства в условиях, не ставящих ее в худшее положение,
чем процессуального противника. Например, нарушение требования о
равных средствах будет иметь место, если суд не рассматривает доводы,
доказательства, представленные одной из сторон во время судебного
разбирательства, в то время как квалификация этих доводов, доказательств
как достаточно обоснованных смогла бы решить исход дела*(24). Или
если суд не принял мер к тому, чтобы заявитель имел доступ ко всем
документам дела, касающимся его апелляции в отношении иска о компенсации*(25).
На практике, к примеру, российские суды часто исходят из презумпции
невиновности государственного органа, выступающего ответчиком по
делу (например, в спорах, связанных с вопросами налогообложения),
принимая доводы ответчика, не учитывая аргументы истца-частного
лица. В этом случае будет иметь место нарушение п.1 ст.6 Европейской
Конвенции;
- публичность судебного разбирательства. Исключения из указанного
принципа возможны только в тех случаях, когда этот принцип противоречит
другим всесторонне обоснованным интересам*(26). Эти соображения
перечислены в оговорке об исключениях, содержащихся в п.1 ст.6 Европейской
Конвенции: "Пресса и публика могут не допускаться на все судебное
разбирательство или его часть по соображениям морали, общественного
порядка или национальной безопасности, а также для защиты частной
жизни в той мере, в какой это, по мнению суда, совершенно необходимо
при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы
правосудия".
Применительно к искам в рамках гражданского судопроизводства решение
о проведении закрытого судебного разбирательства может быть связано,
например, с соображениями неразглашения коммерческой тайной;
- разумный срок. В гражданских делах отправной точкой течения срока
судебного разбирательства считается момент возбуждения иска в суде.
Этот срок начинает течь раньше, если до подачи иска в суд необходимо
было пройти какую-либо административную процедуру. Сложнее обстоит
дело с определением конечной даты. Сложность состоит в том, что
в большинстве гражданских дел между датой вынесения окончательного
решения по делу и реальным исполнением решения проходит, как правило,
определенный промежуток времени. Этот промежуток включается в период,
которым измеряется длительность судебного разбирательства по делу.
Европейский Суд подчеркнул: "Исполнение решения, вынесенного
любым судом, должно, таким образом, рассматриваться как неотъемлемая
часть "суда" в смысле ст.6"*(27).
Для уяснения позиции Европейского Суда в отношении "разумного"
срока очень важно обратить внимание на еще одну установку. Суд не
признает в качестве оправдания медлительности судов ссылок на общественно-политическую
ситуацию в стране и возникающие в этой связи трудности в деятельности
судебной системы*(28).
При решении вопроса о разумности срока Европейский Суд учитывает
сложность дела, поведение истца, поведение органов власти, характер
и размер иска.
То обстоятельство, что от стороны в гражданском споре зависит проведение
разбирательства, не освобождает судей от обеспечения быстрого рассмотрения
дела.
Однако с точки зрения п.1 ст.6 Европейской Конвенции важны только
те проволочки, которые тем или иным образом зависят от государства.
Если в судебном разбирательстве участвует государственный орган,
то задержки с его стороны, например при предъявлении доказательств,
вменяются в вину государству, которое отвечает за него в смысле
применения положений ст.6 Европейской Конвенции. Если задержки происходят
по вине частной стороны, государство не несет за это прямой ответственности,
но могут возникнуть вопросы, принял ли суд надлежащие меры по обеспечению
быстроты судебного разбирательства или он предельно растягивал сроки
без должного на то основания и содействовал таким образом превышению
разумного срока.
Например, Европейский Суд нашел чрезмерным срок в 3 года и 9 месяцев
в первой инстанции в гражданском деле, в котором было два периода
почти полного бездействия со стороны государственных органов общей
протяженностью примерно в 2 года;
- независимость и беспристрастность судебного разбирательства. Понятие
независимость включает в себя следующие составляющие: способ назначения
и срок полномочий членов суда, существование гарантий от внешнего
давления и наличие видимой независимости*(29); гарантию, что члены
суда не могут быть отозваны исполнительной властью в течение срока
своих полномочий*(30).
Требование беспристрастности подразумевает "отсутствие предубеждения
и предвзятости" и включает в себя две составляющие - субъективную
беспристрастность, которая означает отсутствие у членов суда личных
пристрастий, и объективную беспристрастность, т.е. отсутствие видимой
беспристрастности или гарантий беспристрастности, исключающих в
том или ином деле любые обоснованные сомнения*(31). Иными словами,
суд должен внушать доверие участникам процесса.
Примером нарушения п.1 ст.6. Европейской Конвенции по причине субъективной
пристрастности члена суда было заявление одного из судей, что он
по убеждениям расист. Это заявление было сделано перед началом слушания
дела по обвинению двух лиц алжирского происхождения. Оно было доведено
до сведения председателя суда, который не придал ему значения*(32).
Критерий объективной беспристрастности будет нарушен в ситуации,
когда, например, судья, слушающий дело, участвовал в досудебном
производстве по делу*(33);
- суд, созданный на основании закона. Пункт 1 ст.6 Европейской Конвенции
исходит из того, что для защиты прав граждан каждое государство
- член Совета Европы должно иметь надлежащую судебную систему. Имеются
в виду прежде всего суды, созданные на основании закона. При этом
суд не обязательно должен пониматься как орган классического типа,
интегрированный в судебную систему государства; достаточно, чтобы
подобные органы были созданы на основании закона и обладали некоторыми
основополагающими чертами: независимостью от исполнительной власти
и сторон; достаточным сроком полномочий; такой процедурой рассмотрения
дел, которая давала бы гарантии законности в каждом конкретном случае*(34).
Важно подчеркнуть, что в РФ принята более узкая концепция суда,
право на доступ к которому гарантирует статья 46 Конституции РФ.
Под судом, созданным на основании закона, понимаются только суды,
образованные на основе Конституции РФ (ст.118, 125-127) и Федерального
конституционного Закона от 31 декабря 1996 г. N 1-ФКЗ "О судебной
системе Российской Федерации". В ч.1 ст.1 указанного закона
специального говорится, что "никакие другие органы и лица не
вправе принимать на себя осуществление правосудия".
Практика Европейского Суда свидетельствует о том, что он подводит
под понятие "суд" в смысле Европейской Конвенции некоторые
российские квазисудебные органы, например квалификационную коллегию
судей*(35), аналогичный орган сообщества адвокатов и т.д.
Для целей ст.6 Европейской Конвенции судами считаются: корпоративные
дисциплинарные органы*(36); органы, утверждающие договоры купли-продажи
земли*(37); органы, занимающиеся делением земли*(38); арбитражные
органы, занимающиеся выплатой компенсаций при национализации и обязательном
выкупом акций*(39).
В то же время какой-либо министр или само правительство не могут
считаться судом, хотя они и полномочны принимать решения принудительного
характера в некоторых спорах.
Право на доступ к суду означает, что заинтересованные лица должны
иметь возможность добиться рассмотрения своего дела в суде и ему
не должны помешать чрезмерные правовые или практические препятствия.
б) Статья 1 Протокола N 1 к Европейской Конвенции гласит:
"Каждое физическое или юридическое лицо имеет право на уважение
своей собственности. Никто не может быть лишен своего имущества,
кроме как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом
и общими принципами международного права.
Предыдущие положения ни в коей мере не ущемляют права государства
обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются
необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности
в соответствии с общими интересами, или для обеспечения уплаты налогов,
или для других сборов или штрафов".
Статья 1 Протокола N 1 к Европейской Конвенции единственная, которая
прямо упоминает в качестве субъекта прав юридические лица.
Цель, которую ставит перед собой статья 1 Протокола N 1 к Европейской
Конвенции, состоит в том, чтобы оградить лицо от произвольного вмешательства
в осуществление права собственности.
Статья включает в себя три отдельные нормы. Первая норма (первое
предложение первого абзаца) носит общий характер и формулирует принцип
уважения собственности. Вторая норма (второе предложение первого
абзаца) говорит о лишении имущества и ставит его в зависимость от
соблюдения некоторых условий. Третья норма (второй абзац статьи)
признает за государством право осуществлять контроль за использованием
собственности в соответствии с общими интересами, вводя в действие
такие законы, которые представляются необходимыми для достижения
этой цели.
Статье 1 Протокола N 1 к Европейской Конвенции наиболее соответствует
частная собственность в смысле ст.35 Конституции РФ. Общие принципы
возможного ограничения этого права государством вытекают из ст.55
Конституции РФ, согласно которой права и свободы человека и гражданина
могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой
это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности,
здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны
страны и безопасности государства.
А. Прежде всего, определения требует понятие "имущество".
В рамках Европейской Конвенции оно имеет автономное, т.е. самостоятельное,
значение. Его содержание шире аналогичного понятия в российском
праве.
Под "имуществом" Европейский Суд понимает движимую и недвижимую
частную собственность.
Действие ст.1 Протокола N 1 к Европейской Конвенции распространяется
только на уже существующее имущество того или иного лица. В своем
решении по делу Маркс*(40) Европейский Суд указал, что ст.1 Протокола
N 1 к Европейской Конвенции не распространяется на право приобретать
собственность в будущем (в порядке правопреемства, наследования
или дарения).
Понятие "имущество" включает в себя такие активы частного
права, не являющиеся физической собственностью, как акции или денежные
требования, основанные на договоре или деликте.
Права требования, бесспорные и подлежащие исполнению, а также лицензии
на осуществление определенной экономической деятельности также являются
имуществом в смысле Европейской Конвенции.
Например, согласно мнению Европейского Суда, высказанному в решении
по делу "Тре Тракторер АБ" от 7 июля 1989 г.*(41), лицензия
становится имуществом, если с ней связано возникновение разумных
и законных ожиданий у владельца лицензии в отношении долгосрочного
характера лицензии и возможности продолжать получать выгоды от осуществления
лицензируемой деятельности. В данном случае речь шла об отзыве лицензии
на продажу алкогольных напитков, которая была предоставлена ресторану
компании-заявителя. Однако Европейский Суд указал, что сам по себе
отзыв лицензии нельзя рассматривать как лишение собственности, если
лицензия была отозвана в общих интересах и интересы контроля со
стороны государства не несоразмерны экономическим интересам заявителя
и интересам общества.
В решении по делу Ван Марле и другие*(42) Европейский Суд признал
объектом защиты репутацию, которая может быть приравнена к имуществу.
Заявители по делу ссылались на то, что "...благодаря проделанной
ими работе... они создали собственную клиентуру; во многих отношениях
это имеет характер частного права и представляет собой собственность
и, таким образом, имущество с точки зрения статьи 1". Европейский
Суд признал, что в данном случае положения ст.1 Протокола N 1 к
Европейской Конвенции применимы.
В деле греческих нефтеперерабатывающих заводов "Стрэн"
против Греции*(43), Европейский Суд постановил, что арбитражное
решение, вынесенное в данном случае в пользу компании и не выполненное
государством, является "имуществом с учетом положений ст.1
Протокола N 1".
Рассматривая это дело, Европейский Суд заключил, что основным критерием
является то, следует ли из арбитражного решения возмещение ущерба
в пользу компании "Стрэн", и пришел к заключению, что
следует. Арбитражное решение было окончательным и обязательным,
не требовало применения каких-либо дополнительных принудительных
мер и не подлежало обжалованию. Поэтому у компании "Стрэн"
было право собственности, подпадающее под действие ст.1 Протокола
N 1 к Европейской Конвенции.
Нарушением права на уважение собственности будет так называемая
фактическая экспроприация: запрет на строительство или разрешение
муниципалитета на экспроприацию, затрагивающее те или иные постройки.
В силу этих мер право собственности может стать непрочным, в особенности
из-за срока, в течение которого продолжает действовать разрешение
на экспроприацию.
Европейский Суд признал формой нарушения права на уважение собственности
неосуществление на национальном уровне действий по предоставлению
прав имущественного характера в виде отказа, открытого или подразумеваемого,
от исполнения окончательного судебного решения. Согласно мнению
Европейского Суда, принцип господства права подразумевает долг самого
государства и его публичных властей подчиниться судебному решению,
вынесенному против них. Таким может быть случай, когда исполнение
меры, предоставляющей какое-либо имущественное право (например,
предусмотренную законом компенсацию), постоянно откладывается по
времени и чрезмерная продолжительность отсрочки неизбежно ведет
к причинению ущерба, проистекающего из несоблюдения справедливого
равновесия между правами личности и интересами общества*(44).
Имуществом могут быть денежные средства предприятия. В качестве
примера из российской правоприменительной практики можно привести
следующую ситуацию.
Акционерное общество, в целях выполнения своей конституционной обязанности
по уплате налогов, предусмотренной статьей 57 Конституции РФ, открыло
расчетный счет в банке. При этом счет получателя платежа открыт
в банке, который прекратил платежи, но у которого еще не отозвана
лицензия. В этом случае деньги попадают на корреспондентский счет
банка получателя средств, но они не будут зачислены на счет самого
получателя платежа. В этом случае получатель средств может считать,
что плательщик с ним еще не расплатился и его денежное обязательство
не прекратилось. Тогда получатель средств может обязать плательщика
перечислить денежные средства еще раз, т.е. повторно уплатить сумму
налога. Но сколько бы раз последний этого ни предпринимал, деньги
никогда не попадут на счет получателя платежа, пока его банк не
восстановит платежеспособность либо получатель средств не сменит
банк. Если этого не произойдет, то плательщик будет навсегда лишен
возможности когда-нибудь прекратить свое денежное обязательство.
В том случае, если налогоплательщика обяжут повторно уплатить сумму
налога, эта сумма будет рассматриваться как имущество, незаконно
изъятое у акционерного общества государством. То есть будет иметь
место нарушение ст.1 Протокола N 1 к Европейской Конвенции.
Вторая и третья нормы ст.1 Протокола N 1 к Европейской Конвенции
дают право государству вмешиваться в право собственности и определяют
две формы такого вмешательства: лишение имущества и контроль за
использованием собственности. При этом вмешательство должно:
1) быть соразмерным, т.е. должен соблюдаться, с одной стороны, баланс
между используемыми средствами и той целью, на которую направлена
любая мера лишения или контроля за собственностью лица*(45), а с
другой - разумное равновесие между интересами общества и требованиями
охраны прав лица*(46).
Например, в деле Раймондо заявитель оспаривал справедливость конфискации
нескольких земельных участков, зданий и автомобилей до предоставления
доказательств о том, что данная собственность была приобретена незаконным
путем. Заявитель подозревался в связях с мафией.
Европейский Суд отметил, что конфискация преследовала цель, отвечающую
общим интересам она была направлена на обеспечение того, чтобы использование
данной собственности не дало заявителю или мафии, в участии в которой
он подозревался, каких-либо выгод в ущерб обществу.
Конфискация, которая направлена на то, чтобы воспрепятствовать движению
капитала, добытого преступным путем, является необходимым и эффективным
средством в борьбе против мафии. Таким образом, данная мера представляется
соразмерной преследуемой цели*(47).
Возможна и обратная ситуация. В уголовном законодательстве РФ конфискация
всего имущества осужденного возможна безотносительно к размерам
нанесенного им материального ущерба другим лицам или обществу в
целом.
Конфискация всего или части имущества осужденного без соизмерения
стоимости конфискуемого имущества с ущербом, реально нанесенным
преступлением, не учитывает необходимости баланса между общими и
частными интересами.
То, что конфискация применяется лишь в случаях тяжких или особо
тяжких преступлений, совершенных из корыстных побуждений, т.е. преступлений,
представляющих особую опасность для общества, еще не дает ответа
на вопрос о том, в какой степени общественные интересы в конкретном
случае требуют конфискации всего имущества осужденного;
2) отвечать общим интересам. Указанный критерий требует толкования
понятия "общий интерес". Позиция Европейского Суда по
данному вопросу сводится к тому, что государство, национальный законодатель
лучше, чем международный судья, знает, что составляет общий интерес
в государстве. При этом в случае предполагаемого нарушения на государство
возлагается обязанность доказать, что вмешательство в право собственности
заявителя юридически обоснованно, т.е. оно преследует законную цель
в интересах общества, во всеобщих интересах*(48).
Таким образом, предметом исследования Европейского Суда являются
случаи, когда оценка законодателя явно лишена разумных оснований.
Признание или непризнание факта нарушения ст.1 Протокола N 1 к Европейской
Конвенции лежит в балансе интересов частного лица и интересов общества.
При этом для легитимности вмешательства в право собственности заявителя
не обязательно, чтобы передача имущества шла на пользу всему обществу,
переход собственности от одного частного лица к другому только в
интересах последнего хотя не может считаться осуществляемым в "интересах
общества", но может представлять собой законную цель содействия
общественным интересам. Конкретизируя высказанное мнение, Европейский
Суд указал, что завладение в собственность во исполнение социально-экономической
или другой политики может осуществляться "в интересах общества",
даже если общество в целом прямо не использует эту собственность
или не пользуется ее благами*(49).
Однако, строго говоря, практически любое вмешательство государства
в право собственности лица может быть оправдано неким общим интересом.
Иногда этот интерес очевиден. К примеру, тогда, когда для устранения
угрозы, исходящей от ветхого, грозящего обрушиться здания, здание
сносят.
Недопустимыми являются ограничивающие право собственности мероприятия,
предпринимаемые ввиду еще не до конца определенного общественного
интереса - как бы про запас: так, недопустим запрет на строительство,
изданный с учетом объездной улицы, прохождение, финансирование и
начало строительства которой еще не определены; если в качестве
аргумента приводится будущая потребность общества, то она должна
быть точно обозначена и ее реализации следует ожидать с определенной
долей уверенности*(50);
3) исходить из критерия "рамок усмотрения государства"*(51).
Европейский Суд очень осторожно подходит к вопросам, связанным с
защитой права собственности, боясь поставить под угрозу суверенное
право государства определять правила использования собственности,
в определенных случаях даже ее изъятия. Именно поэтому Европейский
Суд сделал важное заявление относительно принципа "рамок усмотрения
государства": "Национальные власти ввиду своего прямого
знания условий жизни общества и его потребностей в принципе имеют
больше преимуществ, чем международный судья, в оценке того, что
есть...в интересах общества". В соответствии с системой охраны
прав человека, созданной Европейской Конвенцией, именно национальные
власти должны первоначально оценить, имеется ли проблема, вызывающая
озабоченность общества и требования принятия мер, направленных на
лишение собственности и установление порядка судебной защиты.
В решении по делу Хэндисайд против Соединенного Королевства Европейский
Суд заметил, что "механизм защиты прав человека, созданный
Конвенцией, является вспомогательным по отношению к национальным
системам гарантий прав человека... Институты, ею созданные, вносят
свой вклад в реализацию этой задачи, и их приводят в действие только
посредством производства в связи с возникшим спором и только после
того, как были исчерпаны все внутригосударственные судебные процедуры"*(52).
Задача Европейского Суда - проверить оспариваемые меры на предмет
соответствия ст.1 Протокола N 1 к Европейской Конвенции и, осуществляя
такую проверку, провести исследование фактических обстоятельств,
со ссылкой на которую действуют национальные власти;
4) соответствовать критерию правовой определенности. Этот критерий
прямо указан во втором предложении ст.1 Протокола N 1 к Европейской
Конвенции, в котором говорится, что лишение собственности производится
не иначе, как "на условиях, предусмотренных законом".
Принцип правовой определенности в понимании Европейского Суда предполагает
существование и соблюдение адекватно доступных и достаточно точно
сформулированных внутригосударственных актов. Это включает в себя
то, что оспариваемая мера должна устанавливаться и приводиться в
исполнение надлежащими органом власти и не быть произвольной. Кроме
того, должны существовать процессуальные гарантии против ненадлежащего
использования полномочий государством.
Пример "произвола", как следствия нарушения принципа правовой
определенности, можно привести из практики Конституционного Суда
РФ.
В своей жалобе в Конституционный Суд РФ компания Timber Holdings
International Limited утверждала, что исключение того или иного
имущества должника из конкурсной массы и передача его муниципальному
образованию отражаются в конечном счете на полноте удовлетворения
требований кредитора, лишая его части причитающихся ему денежных
средств. Такое изъятие, по мнению заявителя, означает, по существу,
не что иное, как принудительное, в силу закона, отчуждение частной
собственности без предварительного и равноценного возмещения, что
противоречит требованиям ч.3 ст.35 Конституции РФ. Как установил
Конституционный Суд РФ, жилищный фонд социального использования,
детские дошкольные учреждения и иные объекты коммунальной инфраструктуры,
жизненно необходимые для региона, как объекты недвижимости, входящие
в имущество должника-собственника, используются не только в его
частных интересах, но и в интересах населения, подлежащих защите
со стороны государства. Поэтому отношения, связанные с обеспечением
функционирования и сохранения целевого назначения указанных объектов,
носят публично-правовой характер. Осуществляя их регулирование,
законодатель, исходя из публичных целей, вправе определить, что
те или иные объекты, необходимые для жизнеобеспечения населения,
в процессе конкурсного производства подлежат передаче соответствующему
муниципальному образованию.
Производимая в силу предписаний п.4 ст.104 Федерального закона "О
несостоятельности (банкротстве)" передача указанных в нем объектов
муниципальным образованиям представляет собой, по буквальному смыслу
нормы, один из случаев лишения должника-собственника его имущества.
Анализ же сложившейся правоприменительной практики свидетельствует
о том, что эти предписания понимаются конкурсными управляющими и
арбитражными судами как исключающие какую-либо возможность компенсации
должнику, уменьшения конкурсной массы в результате такой передачи.
Аналогичные дела встречаются и в практике Европейского Суда по правам
человека*(53).
Б. "Никто не может быть лишен своего имущества, кроме как в
интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими
принципами международного права".
Национальные законодательства государств-участников Совета Европы
предусматривают различные виды лишения собственника его имущества.
Пункт 2 ст.235 Гражданского кодекса РФ называет: обращение взыскания
на имущество по обязательствам; отчуждение имущества, которое в
силу закона не может принадлежать данному лицу; отчуждение имущества
в связи с изъятием земельного участка. Пункт 1 ст.242 ГК РФ добавляет
к этому перечню реквизицию, а статья 306 ГК РФ - национализацию.
При этом, если сопоставить нормы ст.35 Конституции РФ и ст.306 Гражданского
кодекса РФ, обращает на себя внимание некоторая несогласованность
между ними. Конституция РФ устанавливает, что лишение имущества
должно производиться не иначе как по решению суда, т.е. судебное
решение необходимо во всех случаях лишения имущества, в том числе
и в случаях его принудительного отчуждения для государственных нужд.
В то же время в Гражданском кодексе РФ участие суда предусматривается
лишь с разрешения споров о размере возмещения, следовательно, при
отсутствии споров участие суда, согласно Гражданскому кодексу РФ,
не обязательно.
Более корректно этот вопрос решен применительно к земельным участкам
в Земельном кодексе РФ, пункт 2 ст.55 которого устанавливает, что
принудительное отчуждение земельного участка для государственных
или муниципальных нужд может быть проведено только при условии предварительного
и равноценного возмещения стоимости земельного участка на основании
решения суда.
Центральный вопрос, связанный с лишением имущества, - это вопрос
о выплате собственнику компенсации за утраченную собственность.
В связи с этим возникает два подвопроса: является ли выплата компенсации
обязательной? Должна ли эта компенсация быть полной, к примеру соответствовать
рыночной стоимости отчуждаемого имущества?
Практика Европейского Суда дает ответ на оба поставленных вопроса.
В решении по делу Литгоу и другие против Соединенного Королевства
Европейский Суд указал, что "изъятие собственности без уплаты
компенсации, разумно связанной с ее ценой, при нормальных условиях
составило бы непропорциональное вмешательство, которое не могло
бы считаться оправданным в соответствии со ст.1 Протокола N 1"*(54).
Аналогичной позиции придерживается и Конституционный Суд РФ, который
в своем постановлении от 16 мая 2000 г. "По делу о проверке
конституционности отдельных положений п.4 ст.104 Федерального закона
от 8 января 1998 г. "О несостоятельности (банкротстве)"*(55)
в связи с жалобой компании Timber Holdings International Limited"*(56)
указал, что исключение того или иного имущества должника из конкурсной
массы или передача его муниципальному образованию отражается в конечном
счете на полноте удовлетворения требований кредитора, лишая его
части причитающихся ему денежных средств. Такое изъятие означает,
по существу, не что иное, как принудительное - в силу закона - отчуждение
частной собственности без предварительного и равноценного возмещения,
что противоречит требования ч.3 ст.35 Конституции РФ.
Анализируемая статья, по мнению Европейского Суда, не гарантирует
права на получение полной компенсации при любых обстоятельствах,
поскольку законные цели "интересов общества" могут требовать
выплаты возмещения в сумме ниже полной рыночной стоимости. Такой
законной целью может быть, к примеру, реализация экономической реформы
или реализация мер, направленных на достижение большей социальной
справедливости. Но при этом сумма компенсации должна по меньшей
мере в разумной степени соотноситься со стоимостью собственности*(57).
В своем решении от 23 сентября 1982 г. по делу Спорронг и Лоннрот
против Швеции*(58) Европейский Суд указал, что "Европейский
Суд должен определять, было ли соблюдено справедливое равновесие
между требованиями интересов общества и необходимыми условиями защиты
основных прав личности".
Выбор условий компенсации относится к "широкому усмотрению
государства". Европейский Суд подчеркнул, что его полномочия
в этом отношении ограничиваются установлением того, выходит ли выбор
условий компенсации за пределы оценки, предоставленные государству
в этой области*(59).
Особого внимания в связи с рассматриваемым вопросом заслуживает
конфискация имущества как вид безвозмездного изъятия имущества.
Интересно постановление Конституционного Суда РФ от 11 марта 1998
г. "По делу о проверке конституционности ст.226 ТК РФ, ч.2
ст.85, ст.222 Кодекса РСФСР об административных правонарушениях
в связи с жалобами граждан М.М. Гаглоевой и А.Б. Пестрякова"*(60).
Основанием к рассмотрению дела явилась обнаружившаяся неопределенность
в вопросе о том, соответствуют ли Конституции РФ оспариваемые заявителями
нормы, которые предоставляют уполномоченным органам исполнительной
власти Российской Федерации право конфискации имущества граждан
в качестве санкции за совершенные правонарушения. Конституционный
Суд РФ установил, что, согласно ст.266 Таможенного Кодекса РФ, непринятие
мер по обеспечению выпуска или получения в распоряжение в соответствии
с таможенным режимом товаров и транспортных средств, срок нахождения
которых на складе временного хранения превысил установленные предельные
сроки хранения, влечет конфискацию товаров и транспортных средств,
являющихся непосредственными объектами правонарушения. Применение
этой меры, согласно ст.365 ТК РФ, осуществляется таможенными органами
Российской Федерации. В своей жалобе в Конституционный Суд РФ заявители
утверждали, что установление в качестве меры административного взыскания
за нарушение режима склада временного хранения конфискация имущества
по решению административных органов противоречит ч.3 ст.35 и ч.3
ст.55 Конституции РФ, закрепляющим гарантии права частной собственности.
Прежде всего Конституционный Суд РФ обратил внимание на отличие
конфискации как меры юридической ответственности за совершение правонарушения,
приводящего к лишению собственника прав на определенное имущество
и изъятие (арест) материальных объектов собственности как процессуальную
меру обеспечения производства по делам об административных правонарушениях
и нарушениях таможенных правил, применяемую в том числе для обеспечения
последующей конфискации (ст.327 и 340 ТК РФ, ст.231 КоАП РСФСР).
Изъятие (арест) имущества, осуществляемое таможенными или иными
органами исполнительной власти, тоже в определенной степени ограничивает
право собственника владеть, пользоваться, распоряжаться им, но не
порождает перехода права собственности к государству. Поэтому такое
изъятие (арест) производится без судебного решения, что не препятствует
его обжалованию в суде.
Однако конфискация может рассматриваться как мера юридической ответственности,
влекущая утрату собственником его имущества, только с вынесением
соответствующего судебного решения. Диспозиция ст.266 ТК РФ позволяет
таможенным органам произвольно, в нарушение конституционного принципа
равенства (ч.1 и 2 ст.19 Конституции РФ) распространять применение
конфискации и на указанные правонарушения, хотя по закону она в
таких случаях не должна назначаться в качестве санкции.
Конституционный Cуд РФ отметил, мотивируя свое решение, что право
частной собственности, не являясь абсолютным, может быть ограничено
законом, но при этом как сама возможность ограничений, так и их
характер определяются законодателем не произвольно, а в соответствии
с Конституцией РФ.
По смыслу ч.3 ст.55 Конституции РФ, исходя их общих принципов права,
введение ответственности за административный проступок (таможенное
правонарушение) и установление конкретной санкции, ограничивающей
конституционное право, должно отвечать требованиям справедливости,
быть соразмерным конституционно закрепленным целям и охраняемым
законом интересам, а также характеру совершенного деяния. Установление
конфискации товаров и транспортных средств в качестве санкции за
предусмотренное в ст.266 ТК РФ таможенное правонарушение не может
быть признано соответствующим указанным правовым принципам*(61).
Любое лишение собственности должно осуществляться только на основании
судебного решения. До вынесения решения судом собственнику должны
гарантировать возврат его собственности.
В. Предыдущие положения ни в коей мере не ущемляют права государства
обеспечивать выполнение таких законов, какие ему представляются
необходимыми для осуществления контроля за использованием собственности
в соответствии с общими интересами или для обеспечения уплаты налогов
или для других сборов или штрафов.
Из ст.1 Протокола N 1 к Европейской Конвенции следует право государства
принимать такие меры, которые оно считает необходимым для установления
контроля за использованием собственности в соответствии с общими
интересами. Например, государство может установить ограничения скорости
для автомобилей, и это не будет нарушением ст.1 Протокола N 1 к
Европейской Конвенции. Такие законы часто применяются в сфере обеспечения
граждан жильем*(62), которое в современном обществе является центральной
для социально-экономической политики государства.
Однако вмешательство со стороны государства не должно служить получению
преимуществ для определенных лиц в отношении других, запрещено ограничение
предпринимательской деятельности, преследующее структурно-политические
цели (например, защита определенного промысла, защита от конкуренции).
Кроме того, неконституционными ограничениями являются многочисленные
бюрократические преграды, возникающие вследствие введения неоправданных
формальностей: необходимость получения различных разрешений, справок,
документов, нотариального заверения.
Каждое ограничение права собственности должно быть обосновано. При
оценке необходимости и соразмерности ограничения следует особо учитывать
тяжесть последствий принимаемого решения для затронутой стороны.
Ограничения могут приниматься только в том случае, если никакая
из более эффективных мер не даст необходимого эффекта; кроме того,
при определении соразмерности нужно учитывать, сможет ли преследуемый
общественный легитимный интерес действительно вытеснить затронутый
частный интерес.
Способом контроля за использованием собственности является лицензирование
определенных видов деятельности. Кроме лицензирования к способам
контроля за использованием собственности, в частности, могут относиться:
обеспечение целевого использования имущества, например жилых помещений,
земельных участков; ограничение гражданской оборотоспособности некоторых
видов имущества, например оружия, культурных ценностей и т.е.; сертификация
работ, товаров и услуг; контроль со стороны санитарных, пожарных
и иных служб; контроль за качеством продукции.
В российских условиях многочисленные требования, предъявляемые к
предприятиям, в своей совокупности представляют собой иногда труднопреодолимые
барьеры на пути развития предпринимательской деятельности.
Формой контроля за использованием имущества может быть арест имущества.
Например, в деле Вендителли*(63) итальянское правительство наложило
арест на квартиру заявителя в связи с возбуждением против него уголовного
дела за нарушение норм градостроительства.
Европейский Суд отметил, что наложение ареста преследовало две цели,
а именно: цель сохранения доказательств о вменяемом правонарушении
и цель предотвращения его усугубления. То есть Европейский Суд признал
обоснованными меры контроля за использованием имущества со стороны
государства.
Примером служит дело Аллан Якобсон, суть которого в том, что заявитель
купил собственность, подпадающую под действие плана территориального
деления, в соответствии с которым на определенной части собственности
нельзя было осуществлять какое-либо строительство до обеспечения
достаточных средства водоснабжения и канализации. Кроме того, на
эту собственность распространялось действие ряда запретов на строительство
сроком на один-два года до завершения разработки муниципалитетом
плана градостроительства. Заявитель подал властям ряд просьб, которые
были отклонены, в частности просьбу о выдаче разрешения на разделение
собственности на две части, об освобождении от запрета на строительство
и о выдаче разрешения на строительство второго дома.
Европейский Суд счел, что продолжительный срок действия запрета
на строительство является вмешательством в право заявителя беспрепятственно
пользоваться своим имуществом, поскольку ставит данную собственность
под жесткий контроль до выработки плана градостроительства. Соответственно,
Европейский Суд счел, что данное вмешательство следует рассматривать
в соответствии с положениями п.2 ст.1 Протокола N 1 к Европейской
Конвенции*(64).
Особого внимания заслуживает такая форма контроля за использованием
имущества, как уплата налогов, сборов и штрафов. В этом смысле к
числу допустимых мер можно отнести наложение ареста на собственность
для покрытия задолженности по налогам или выполнения других финансовых
обязательств, объявление банкротом по суду, осуществление залога
в пользу налоговых органов в обеспечение уплаты невыплаченных налогов
или штрафов и т.д.
В сфере налогообложения особенно широко применяется принцип "усмотрения
государства", о котором говорилось выше.
Тем не менее анализ практики Европейского Суда позволяет выделить
три основных случая нарушения права, гарантируемого рассматриваемой
статьей в связи с вопросами налогообложения. Это отсутствие правовой
основы; дискриминация; использование этого права не для той цели,
для которой оно было предоставлено.
Например, в соответствии с Федеральным законом "О внесении
изменений и дополнений в Закон РФ "О налоге на прибыль предприятий
и организаций" до принятия соответствующего закона порядок
формирования финансовых результатов, учитываемых при налогообложении
прибыли, для банков определяется Положением, утвержденном постановлением
Правительства РФ от 16 мая 1997 г. N 490. В соответствии с этим
Положением присужденные или признанные должником санкции за нарушение
условий договора являются объектами налогообложения. Заявитель,
ОАО "Энергомашбанк", посчитал, что это нарушает его права
и свободы, закрепленные в ст.35 Конституции РФ.
В своем постановлении от 28 октября 1999 г. N 14-П*(65) Конституционный
Суд РФ обосновал свою позицию следующим образом. Объект налогообложения
как существенный элемент налогового обязательства, согласно ст.57
Конституции РФ, должен быть установлен законом. Федеральное законодательство,
в отличие от Положения, неполученные доходы ввиду признанных должником
санкций за нарушение условий договора объектами налогообложения
не признает. Следовательно, Конституционный Суд РФ признал не соответствующей
Конституции РФ вышеупомянутую норму Федерального закона, а также
правоприменительную практику, при которой суды, вопреки ст.35 и
46 Конституции РФ, при рассмотрении споров ограничиваются установлением
только формальных условий применения данной нормы.
Ограничение права собственности, которым является взимание налогов,
оправданно только в том случае, если для него существует законодательная
база.
Особо хотелось бы отметить, как обстоит дело с платежами, которые
взимаются с конкретных граждан в связи с деятельностью конкретных
государственных органов. Здесь должно действовать правило, что взимаемые
сборы соответствуют фактическим расходам и услугам администрации.
Вопреки общей свободе действий, а также праву на свободное предпринимательство
(ст.34 Конституции РФ) некоторые виды деятельности объявляются "обязательными
для получения разрешений". Сборы, уплата которых требуется
в этих случаях для получения разрешения или лицензии, не имеют никакого
отношения к административным расходам, которые зачастую вообще отсутствуют,
так как администрация не производит никакой "деятельности".
Похожие дела были рассмотрены Европейским Судом по правам человека*(66).
Особого внимания заслуживает концепция длящегося нарушения права
собственности. Суть концепции в том, что если нарушение того или
иного права, предусмотренного Европейской Конвенцией или Протоколами
к ней имело место до 5 мая 1998 г., т.е. до того, как Российская
Федерация признала юрисдикцию Европейского Суда по правам человека,
но продолжалось и после этой даты, то нарушения шестимесячного срока
подачи жалобы в Европейский Суд по правам человека не будет.
Важно, что решение национального судебного органа, вынесенное в
пользу заявителя, не мешает ему обратиться в Европейский Суд по
правам человека, к примеру, в связи с процессуальными нарушениями
в ходе судебного разбирательства.
Так, предметом дела Бурдов против России была невыплата заявителю
компенсации, назначенной ему как участнику ликвидации последствий
Чернобыльской катастрофы. Хотя национальные инстанции не раз принимали
решения в пользу заявителя, Бурдов обратился в Европейский Суд 20
марта 2000 г. После того как жалоба была объявлена государству-ответчику,
5 марта 2001 г. финансовые органы выплатили заявителю долг в сумме
113000 руб. На этом основании представитель государства-ответчика
при рассмотрении дела утверждал, что заявитель перестал быть жертвой
предполагаемого нарушения. Однако Европейский Суд не согласился
с этим. Жалоба была рассмотрена в свете ст.1 Протокола N 1 к Европейской
Конвенции и п.1 ст.6 Европейской Конвенции, в результате чего было
признано нарушение обеих этих статей. Применительно к ст.1 Протокола
N 1 к Европейской Конвенции Европейский Суд указал, что невыплата
явилась вмешательством в право собственности заявителя, а применительно
к п.1 ст.6 Европейской Конвенции отметил, что, "годами уклоняясь
от принятия необходимых мер по исполнению судебных решений, российские
власти лишили положения п.1 ст.6 Европейской Конвенции их полезного
действия"*(67).
Количество жалоб, поступающих из РФ, растет. По даннымИнформационного
центра Палаты Совета Европы в Российской Федерации, на 15 мая 2002
г. в Европейском Суде по правам человека находилось 6069 жалоб против
Российской Федерации*(68).
Принципы, подходы, критерии, выработанные Европейским Судом, постепенно
становятся частью российской правовой системы. Конституционный Суд
РФ в своих решениях прямо ссылается на отдельные решения Европейского
Суда, рассматривает дела на основе предложенных Европейским Судом
критериев соразмерности, соблюдения общих интересов, правовой определенности.
Тем самым Конституционный Суд РФ подает пример судам общей юрисдикции.
Е.С. Алисиевич
"Гражданин и право", N 6, ноябрь-декабрь 2003 г.
-------------------------------------------------------------------------
*(1) См.: Глотов С.А. Конституционно-правовые проблемы сотрудничества
России и Совета Европы в области прав человека. Саратов. 1999 г.
С.271.
*(2) См., например: Энтин М.Л. Международные гарантии прав человека:
опыты Совета Европы. С.130-134; Европейская Конвенция о защите прав
человека и основных свобод и законодательство и правоприменительная
практика РФ. М., 1997.
*(3) См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 2000.
N 27. Ст.2882.
*(4) См.: Бюллетень Европейского Суда по правам человека. Российское
издание. 2003. N 1. С.2-3.
*(5) См., например: Freshfields Bruchkhaus Deringer. October 2001.
*(6) См.: Туманов В.А. Европейский Суд по правам человека. Очерк
организации и деятельности. М., 2001. С.39-40.
*(7) См.: решение по делу "Агротексим" против Греции.
1995 г.
*(8) См.: Туманов В.А. Указ. соч. С.43.
*(9) См.: Европейский Суд по правам человека, решение по делу Ringeisen
от 16 июля 1971 г.; решение по делу Koenig от 28 июня 1978 г.
*(10) См. решение Европейского Суда по правам человека по делу Deumeland
от 29 мая 1986 г.
*(11) См. решение Европейского Суда по правам человека по делу Skaeby
от 28 июня 1990 г.
*(12) См. заявление N 7598/76 по делу Каплан против Соединенного
Королевства от 17 июля 1980 г.
*(13) См. заявление N 8208/78 по делу Х против Соединенного Королевства
от 7 декабря 1978 г.
*(14) См. заявление N 2991/66 по делу Alam and Khan против Соединенного
Королевства от 15 июля 1967 г.
*(15) Цит. по: Reports. 1997-V. N 49.
*(16) См. решение Европейского Суда по правам человека по делу Ringeisen
от 16 июля 1971 г.; решение по делу Stramek от 22 октября 1984 г.
*(17) См. решение Европейского Суда по правам человека по делу Erkner
and Hofauer от 23 апреля 1987 г.,; решение по делу Poiss от 23 апреля
1987 г.
*(18) См. решение Европейского Суда по правам человека по делу Sporrongant
and Lonnroth от 23 сентября 1982 г.; решение по делу Boden от 27
октября 1987 г. и разрешения на застройку земельного участка
*(19) См. решение Европейского Суда по правам человека по делу Sporrongant
and Lonnroth от 23 сентября 1982 г.; решение по делу Allan Jacobsson
от 25 октября 1989 г.
*(20) См. решение Европейского Суда по правам человека по делу Hakansson
and Sturesson от 21 февраля 1990 г.
*(21) См. решение Европейского Суда по правам человека по делу Tre
Traktoerer AB от 7 июля 1989 г.
*(22) См. решение Европейского Суда по правам человека по делу Толстой-Милославский
от 13 июля 1995 г.
*(23) См. решение Европейского Суда по правам человека по делу Delcourt
от 17 января 1970 г.
*(24) См. решение Европейского Суда по правам человека по делу Ториха
от 9 декабря 1994 г.
*(25) См. решение Европейского Суда по правам человека по делу Хиро
Балани от 9 декабря 1994 г.
*(26) См.: Гомьен Д., Харрис Д., Зваак Л. Европейская Конвенция
о правах человека и Европейская социальная хартия: право и практика.
М., 1998. С.210.
*(27) См.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения.
Т.2. С.432.
*(28) См.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения.
Т.1. С.470.
*(29) См. решение Европейского Суда по правам человека по делу Пуллар
против Соединенного Королевства от 10 июня 1996 г.
*(30) См. решение Европейского Суда по правам человека по делу Cambell
and Fell от 22 июня 1989 г.
*(31) См. решение Европейского Суда по правам человека по делу Piersack
от 1 октября 1982 г.
*(32) См. решение Европейского Суда по правам человека по делу Ремли
против Франции от 23 апреля 1996 г.
*(33) См., например, решение Европейского Суда по правам человека
по делу Пьерсак против Бельгии. 1982 г.
*(34) См.: Туманов В.А., Энтин Л.М. Комментарий к Конвенции о защите
прав человека и основных свобод и практика ее применения. М., 2002.
С.100.
*(35) См., например, дело Питкевич против Российской Федерации от
8 февраля 2001 г.
*(36) См. решение Европейского Суда по правам человека по делу Le
Compte, Van Leuver and De Meyere от 23 июня 1981 г.
*(37) См. решение Европейского Суда по правам человека по делу Reingeisen
от 16 июля 1971 г.
*(38) См. решение Европейского Суда по правам человека по делу Ettl
and Others от 23 апреля 1987 г.
*(39) См. решение Европейского Суда по правам человека по делу Lithgow
and Others от 8 июля 1986 г.
*(40) См. решение по делу Маркс от 13 июня 1979 г.
*(41) См. решение по делу "Тре Тракторер АБ" от 7 июля
1989 г. Серия А. N 159.
*(42) См. решение по делу Ван Марле и другие от 26 июня 1986 г.
Серия А. N 101. С.13.
*(43) См. решение по делу "Стрэн" против Греции. Серия
А. N 301-В. 1994 г.
*(44) См. решение по делу Греческие нефтеперерабатывающие предприятия
"Стрэн" и Стратис Андриатис от 9 декабря 1994 г. Серия
A. N 301-В. С.97.
*(45) См. решение по делу Джеймс и другие от 21 февраля 1986 г.
Серия А. N 98. С.39.
*(46) См. решения по делам Спорронг и Леннорт. 1982 г. Серия А.
N 52; "Тре Тракторер АБ" против Швеции. 1989 г. Серия
А. N 159; Хенитрих против Франции. 1994 г. Серия А. N 296-А; Святые
монастыри против Греции. 1994 г. Серия А. N 301-А.
*(47) См. решение по делу Раймондо от 22 февраля 1994 г. Серия А.
N 281-А. С.17.
*(48) См. решение по делу Джеймс и другие против Соединенного Королевства.
Серия А. 1986 г. N 98.
*(49) См. решение по делу Джеймс и другие против Соединенного Королевства
от 21 февраля 1986 г. Серия А. N 301-А.
*(50) См.: Лейбо Ю.И., Толстопятенко Г.П., Экштайн К.А. Научно-практический
комментарий к главе 2 Конституции Российской Федерации. М., 2000.
*(51) См. Решение по делу Спорронг и Ленрот от 23 сентября 1982
г. А, N 52.
*(52) Решение по делу Хэндисайд против Соединенного Королевства
от 7 декабря 1976 г. Серия А. N 24.
*(53) См. решение по делу Хентрих против Франции от 22 сентября
1994 г.
*(54) См. решение по делу Литгоу и другие против Соединенного Королевства.
1986 г. Серия А. N 102.
*(55) См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 1998.
N 2. Ст.222.
*(56) См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 2000.
N 21. Ст.2258.
*(57) См. решение по делам: Джеймс против Соединенного Королевства.
1986 г. Серия А. N 89; Святые монастыри против Греции. 1994 г. Серия
А. N 301.
*(58) См.: Европейский Суд по правам человека. Избранные решения.
Т.1. С.395.
*(59) См. решение по делу Джеймс и другие от 21 февраля 1986 г.;
решение по делу Лисгоу и другие от 8 июля 1986 г.
*(60) См.: Гражданский кодекс Российской Федерации: Комментарий
/ Под ред. М.И. Брагинского. М., 1995.
*(61) См.: Собрание законодательства Российской Федерации. 1998.
N 12. С.1458.
*(62) См. решение по делу Сколло против Италии. 1995 г. Серия А.
N 315-С.
*(63) См. решение по делу Вендителли от 18 июля 1994 г. Серия А.
N 293-А.
*(64) См. решение по делу Аллан Якобсон от 25 октября 1989 г.
*(65) См.: Сборник постановлений Конституционного Суда РФ (гражданское
и налоговое право). М., 2001.
*(66) См., например, решение по делу АГОСТИ от 24 октября 1986 г.;
решение по делу Хентрих от 22 сентября 1994 г.
*(67) Решение по делу Бурдов против Российской Федерации от 18 апреля
2002 г.
*(68) См.: Бессарабов В.Г. Европейский Суд по правам человека. М.,
2003. С.83.